Жизнь Бориса Пастернака в Менделеевске.

В Бондюгу (а именно так назывался до революции Менделеевск) Пастернак приехал в октябре 1916-го, а покинул в марте 1917 года. Почти полгода он работал в конторе на Ушковских заводах. «Я ездил на Урал и в Прикамье. Одну зиму я прожил во Всеволодо-Вильве... другую перезимовал в Тихих Горах на Каме, на химических заводах Ушковых, – писал он впоследствии. – В конторе заводов я вел некоторое время военный стол и освобождал целые волости военнообязанных, прикрепленных к заводам и работавших на оборону». Как оказался поэт в провинциальном городке? Для ответа на этот вопрос местным краеведам пришлось обратиться в Центральный архив литературы и искусства.

Как выяснилось, поэт приехал сюда к Борису Збарскому, известному впоследствии бальзамировщику тела Ленина. Он в то время изобретал способ получения медицинского хлороформа для наркоза и по приглашению директора заводов Ушковых Льва Карпова перебрался в Бондюгу. Оказавшись проездом в Москве и будучи приглашенным в гости к родителям Пастернака, он узнал, что поэта ждет призыв в армию. А у Пастернака одна нога была чуть короче из-за перелома от удара лошади. В 1914 году «в июле я ездил в Москву на комиссию, призываться, и получил белый билет, чистую отставку по укорочению сломанной в детстве ноги», – писал он как-то. Однако, когда война вступила в кульминационную фазу, возник риск нового призыва. В этот момент предложение Збарского поработать на заводе в Тихих Горах стало просто спасением для Пастернака. Ведь завод был оборонного значения, и это гарантировало ему бронь. Пастернак срочно уехал из Москвы.

В первом же письме от 11 октября 1916 года он пишет: «На днях поступлю в контору. Кем – еще не знаю. Грандиозный выбор призваний». Надо отметить, что Пастернаку не понравилась местная природа: «... лысые холмы, дюжины с полторы фабричных труб, люди, проведшие «всю жизнь в газу», безлесные татарские деревни». В то же время у Бориса Леонидовича живой интерес к особенностям промышленной жизни: «Завтра поутру впрягут здесь 150 лошадей (не преувеличиваю) в телегу с пудовым чаном и повезут на пристань. Стоит поглядеть». Как известно, из всех предложенных мест Пастернак выбрал военный стол. Бондюжские заводы ассоциируются у него с английским Манчестером. «В Манчестере белобилетников таких до 500 человек. Все они по роду занятий в высшей степени разнообразны. Привести эти пять сотен разнообразия к необходимому единообразию... должен был я». Пастернак со всей серьезностью, ответственностью относился к службе, понимая, что «от степени моего рачения, между прочим, зависит, попадет ли данный азиат в 4-й серный или 4-й гренадерский».

Конторская работа отнимала у поэта много времени, он явно был не удовлетворен службой. «Работа напоминает рябиновку, разведенную теплой водой. Розово-тошнотворная». Так практически во всех письмах сквозит желание вырваться отсюда, уехать в Москву. От провинциальной скуки Пастернака спасало творчество. Борис Збарский вспоминал: «Он испытывал в это время большой творческий подъем, работал очень много и напряженно, вечерами читал новое, к сожалению, у меня было настолько мало времени, что иногда я при всем желании не мог слушать его новые вещи». В это время ему поступали заказы на статьи о Белом, Асееве, Маяковском, он много переводил. И по уверению местных краеведов, именно здесь он окончательно решил себя посвятить литературе, а не музыке